Поначалу музей Маяковского был в Гендриковом переулке. Там в доме 15 на втором этаже была квартира Бриков и Маяковского. Три комнатки, большая общая гостиная — 14 метров и много посуды. Лиля Юрьевна покупала стаканы и тарелки дюжинами, чтобы хватило всем гостям. Музей открыли сразу после смерти поэта. Маяковского помнили, помнили этот дом, помнили его жизнь.
Вранья тут быть не могло, заметили бы. До конца 1960-х музей был здесь и вполне справлялся со своим предназначением, даже библиотека при нем была, но его закрыли. Теперь музей Маяковского был в Лубянском проезде. Там были мраморные залы и даже мраморный бюст поэта. Зачем?
В этом случае вопрос «зачем» неуместен, скорее подойдет вопрос «почему». И дело даже не в мраморных залах, не в том, что было в новом музее поэта, а в том, чего там не было. А не было там Бриков. Совсем не было. Даже маленькой-премалюсенькой фотографии. Ни Лили, ни Осипа. Это был чистый Маяковский. Жил там один и в музее был один.
Случилось это от того, что в 1960-е Лиля Брик стала разменной картой в игре с Луи Арагоном.
Вот такая теория заговора. Луи Арагон — муж Эльзы Триоле — родной сестры Лили Брик. Он — деятель французской компартии, редактор коммунистической газеты, лауреат Международной Ленинской премии. Он — не молчащий противник событий в Чехословакии, процесса Даниэля и Синявского, травли Солженицына. Травля Лили Брик должна была его остановить или хотя бы заткнуть. Не вышло. Она передала с друзьями, чтобы он не обращал внимания.
Итак, новый музей Маяковского стер Лилю Брик из его жизни.
Была Лиля и вся вышла.
В 1980-х открыли новый музей. Маяковскому вернули Лилю. Домом пришлось пожертвовать, но это того стоило. Музей ломал все законы, вспыхивал разными красками, громоздился конструкциями Татлина и Родченко. Было здорово.
Что мы получим в новом музее? Сейчас сложно строить предположения. Каким теперь предстанет перед нами Маяковский. Какой нужен Маяковский новой России? Скоро уже можно будет писать дисер на тему «Музей Маяковского в Москве — как лакмусовая бумажка идеологии» или что-то в этом роде. Интересно будет, если его просто украдут или спалят. Тогда точно надо будет писать дисер.
Какой нам нужен Маяковский…
Написано по мотивам воспоминаний Василия Катаняна, которые я купила вчера в букинисте и была поражена историей с Арагоном.
Мадикен на ундервуде 
Поразительно,я сейчас тоже Катаняна читаю и мысли очень схожие с Вашими. И музей очень жалко…
НравитсяНравится
Телепатия :))) А Вы по делу читаете, или просто для себя? :))
НравитсяНравится
По делу и для себя одновременно:)
НравитсяНравится
Это всегда приятно 🙂
НравитсяНравится
Ага очень:) Вообще заниматься/работать в своё удовольствие всегда приятно:) Зина,а Вы какие воспоминания читаете? Про Брик или просто воспоминания?
НравитсяНравится
Это книга из серии «Мой двадцатый век». Прикосновения к идолам, кажется, называется.
НравитсяНравится
Тогда точно телепатия:) Я её же и «Пристрастные рассказы» ещё читаю)
НравитсяНравится
Я их тоже читала со вставками Василия Катаняна, думала, это муж редактировал, а оказалось, что его сын. Интересно.
НравитсяНравится
Да,у Катаняна -отца только вроде одна книга — «Рассказы о Маяковском» есть. Мне еще книга Янгфельда о Маяковском понравилась,это,правда, не мемуары.
НравитсяНравится
Ха ха. Мы читаем одинаковые книжки. Я фанатка Янгфельда))
НравитсяНравится
Волшебно просто:) Пойду ещё чего-нибудь почитаю:)
НравитсяНравится
Я еще на документальные фильмы подсела. На самом деле, много хороших фильмов про то время, про Маяковского. Надо только уметь отличать, но с нашим литературным багажом это легко.
НравитсяНравится
Мне не всегда легко-иногда засматриваешься на форму, а содержание нулевое. Я документалку тоже очень люблю,но времени смотреть нет вообще и так за компьютером и книгами целый день сижу(((
НравитсяНравится
Спасибо, что поделилась. Любопытно.
НравитсяНравится
Пожалуйста 🙂 Там, вроде не обошлось без Людмилы Маяковской. Она письмо Брежневу написала, чтоб Гендриков закрыли: «Волна обывательщины захлестнёт мутной волной неопытные группы молодёжи, создаст возможность для «леваков» и космополитов организовывать здесь книжные и другие выставки, выступления…»
НравитсяНравится
Ооо, почти забытый стиль 🙂
НравитсяНравится
Даааа, иногда слова выстраиваются в прекрасные стихи и романы, а иногда получается вот такая гнусь, хотя слова вроде бы те же. Просто дело в порядке.
НравитсяНравится
Хотя, не будем о грустном. Может, музей еще сохранится. Подкрасят башню Татлина, почистят ботинки Маяковского, отпечатают заново фотографии…
НравитсяНравится
Зиночка, ты и напиши. Это будет великолепно. Отрываешься только на последней точке. Литературная обольстительница! :-))))
НравитсяНравится
Ах, какой комплимент! :)))
НравитсяНравится
:-)))))))))))) Сам не ожидал, так спонтанно получилось. :-))
НравитсяНравится
Тогда вдвойне ценно :)))
НравитсяНравится
«Домом пришлось пожертвовать», потому что это был единственный вариант его сохранния! При любом друго варианте дома бы не было совсем! КГБ поставило условия: дом расселяется, жильцов не надо ни одного, окна, выходящие на нас вплотную — замуровываются!
НравитсяНравится
О как. Ну раз КГБ сказало, что ж можно поделать.
НравитсяНравится
А еще стоит домик рядом с Воронцовской, где они жили и там можно музей их троих сделать:))) А Катанян у меня есть, сказала бы, я дала бы тебе его почитать:) Кстати я тут вспоминала — Гиацинтова все еще у тебя, или у меня?
НравитсяНравится
Гиацинтова у меня. Она такая тяжелая, что я ее каждый раз в сторону откладываю, чтоб не везти :))) Я не хочу почитать, я хочу «штоб дома было» :))
НравитсяНравится
Спасибо, очень интересные размышления. Будем надеяться, что музей не пропадет.
НравитсяНравится
Да, будем надеяться. И что он в том же доме останется.
НравитсяНравится
В недавнем посте о нескольких женщинах, включая Брик, в сообществе retro-ladies есть такой любопытный абзац: «Уже в старости Лиля Брик шокировала Андрея Вознесенского признанием: «Я любила заниматься любовью с Осей. Мы тогда запирали Володю на кухне. Он рвался, хотел к нам, царапался в дверь и плакал…»» В советское время подобная жизнь втроем скорее всего считалась извращением, которое как-то не подходит статусу «великого пролетарского поэта», да еще с такими подробностями.
НравитсяНравится
Вот тут у меня прямо сшибка. Это говорит ТОЛЬКО Вознесенский. Все остальные (Катанян, Янгерфельд, сама Брик) во всех доступных воспоминаниях говорят о том, что Брик Лилю не любил, и ни о какой любви втроем речи не шло. Только Лиля и Володя. не знаю, кому верить. :)))
НравитсяНравится
Тут сам факт такого проживания, что он жил с семейной парой, и при этом у него были личные отношения с этой замужней женщиной.
НравитсяНравится
В двадцатых это было своего рода нормой. Лиля такая была не одна. Мандельштам притащил в дом женщину и объявил своей жене Наде, что теперь они будут жить втроем и это продолжалось какое-то время. Тут скорее союз Мандельштама и Никритиной выглядело как отклонение. Сами дома-коммуны, общежития и такого рода заведения говорили о сломе границ.
НравитсяНравится
Власти разного уровня такую практику не приветствовали по очевидной причине: что спросить алименты, когда отец точно не известен, нельзя. Дома-коммуны предполагали обобществление быта, но отнюдь не жизнь втроем и прочие возможные варианты из этой области.
НравитсяНравится
Не люблю литературные музеи, но в юности, когда впервые открыл для себя Маяковского, в том числе через воспоминания Шкловского и др., я успел побывать в доме на Гендриковом переулке. Я долго бродил по комнатам совершенно один, единственная смотрительница, казалось, ушла спать. Помню, открытием для меня стала живопись Маяковского – «Фигура в синем», «Натурщица»… – очень добротная и профессиональная. Это было в 1973-м или в 74-м. Брик ещё была жива, и кто-то из знакомых, предложил мне навестить её. Я грубо отказался и, наверно, зря… Очень жалко что музей на Лубянке может исчезнуть, хотя я никогда там не был и не жалею об этом.
НравитсяНравится
Не люблю литературные музеи, но в юности, когда впервые открыл для себя Маяковского, в том числе через воспоминания Шкловского и др., я успел побывать в доме на Гендриковом переулке. Я долго бродил по комнатам совершенно один, единственная смотрительница, казалось, ушла спать. Помню, открытием для меня стала живопись Маяковского – «Фигура в синем», «Натурщица»… – очень добротная и профессиональная. Это было в 1973-м или в 74-м. Брик ещё была жива, и кто-то из знакомых, предложил мне навестить её. Я грубо отказался и, наверно, зря… Очень жалко что музей на Лубянке может исчезнуть, хотя я никогда там не был и не жалею об этом.
НравитсяНравится
Они все равно нужны, эти музеи. Хотя бы ради таких воспоминаний. Ради памяти.
НравитсяНравится
Музей в Гендриковом был закрыт в 1974 году. Арагон тут не при делах. На Лилю наезжали не из-за Арагона (как раз напротив, Арагон был для нее 100% железобетонной защитой от всех бед). Лиля попала под каток борьбы с космополитизмом, т.е. с евреями. Именно то, что она — еврейка, претило некоторым партийным товарищам. Ну, и Людмиле Владимировне тоже. Помимо Катаняна интересно почитать переписку Лили с Эльзой, да и саму Лилю тоже.
НравитсяНравится