Месяц: Февраль 2013

Это продолжение вот этого поста http://madiken-old.livejournal.com/486254.html Но не первой его части, где собственно про языкознание, а второй, до которой, наверное, никто не дочитал — про Машку и чтение стихов про природу. Как я уже сказала, Машка запаслась конформистским Георгием Ивановым, Томасом Элиотом и Анной Ахматовой. Конформизм — не про Машу. Сначала она выкатила «тяжелую артиллерию».
Итак, Томас Элиот стихи «про природу».

Это земля иссохших болот
Это земля, где лишь кактус цветет
Каменных здесь
Почитают божеств,
Им сполна воздает
Рука мертвеца под мерцанием гаснущих звезд…. и так далее.

Класс встретил это все гробовым молчанием. Тогда Маша кокетливо сказала, что это стихотворение не совсем обычное, поэтому она еще прочтет Ахматову. Учительница выдохнула, и дальше Машка могла уже не напрягаться.
«Летний сад» прозвучал печально и трогательно.

Я к розам хочу, в тот единственный сад,
Где лучшая в мире стоит из оград,

Где статуи помнят меня молодой,
А я их под невскою помню водой.

Думаю, всем классу хотелось в «тот единственный сад» только бы больше не слушать про руку мертвеца и Царство смерти. Но Машка молодец, я думала, что у нее не хватит пороху Томаса Элиота читать. Плохо я ее знаю, оказывается.

Вчера гуляли вечером с Лешкой по нашему парку, говорили. Вот тогда и прозвучала крамольная мысль, что, во-первых, невозможно уже читать русскую литературу (классику) потому что она надоела, и еще, что русская литература наскучила, потому что она конечная.
(Вы уже заготовили тухлые яйца и помидоры?)
Вот, к примеру, английская литература, которая начинается с Биовульфа (недавно экранизированного Спилбергом), дальше Чосер 1343 года рождения, Шекспир 1564 г.р., которого до сих пор ставят в театре, экранизируют и считают современником, Свифт 1667 года рождения. Потом это все продолжается, развивается и сейчас не останавливается, мы английских современных авторов лучше, чем своих знаем. И дамских, и детективных, и заумных.
У нас — начинается литература со Слова о полку Игореве — читабельное только потому, что Мусин-Пушкин его в 1800 году как-то адаптировал. Не экранизировалось, в школе читалось из под палки. Ну ладно, плач Ярославны — хорош. И потом до Пушкина просто вспомнить некого. Разве что Ломоносова, но он все больше хвалебные оды писал, и так хорошо, как Гуливера, я ничего и назвать не могу. А, кузнечика. Это стихотворение он дочке посвятил, я по фильму помню. Значит, Пушкин. Он, конечно, до школьного возраста по-русски не разговаривал (хотя как же он тогда Арину Родионовну понимал? Или он с ней только в Михайловской ссылке разговорился?) Царь Салтан в бочке путешествовал прям как один из героев Кентерберийских рассказов, а вообще он себя мнил лордом Байроном, но русский язык создал, обогатил, честь и хвала. Дальше были Гоголь, Толстой, Чехов (тут Лешка кричит, что Чехов автор европейский), Бунин, Горький, поэзия, Бабель, дальше — один сплошной компромисс и союз писателей. ОПОЯЗ запретили, писать не учили.
Очень люблю Каверина, но и его заставляли в романы вставлять комсомольские собрания и замалчивать ссылки. Да, у нас был Платонов, но его же никто не печатал толком, и весь его архив в большинстве своем не разобран. Сейчас можно забрасать друг друга фамилиями любимых писателей. Но! Но мои любимые писатели все учились еще при царском режиме: Булгаков, Мандельштам, даже красный граф Толстой. А вот те, кто в советских учебных заведениях учились, они где? Акунина я читаю, но это тоже компромисс. Довлатова люблю, но он это слово «компромисс» и придумал относительно писательства. И в школьной программе их нет, поэтому и надоела нам классика — с первого по одинадцатый класс — по кругу — Пушкин, Лермонтов, Толстой, Чехов и по новой, и по новой.
Оскара утром смотрела, прекрасные номинации за лучший оригинальный сценарий. Тарантино получил статуэтку, сказал, что это год сценаристов и он горд, что стал первым. Почетно. А сценаристов у них учат по Шкловскому и Тынянову. Наш родной запрещенный ОПОЯЗ. Вот так-то.

Вчиталась наконец-то в Историю литературы Тынянова, нашла там для себя подтверждение своих опасений, что неспроста поэзия закончилась в 1924 году. «Три года назад проза решительно приказала поэзии очистить помещение. Место поэтов, отсутпавших в некоторой панике, сполна заняли прозаики,» — это у Тынянова. И это 1924 год, статья для журнала «Русский современник», который в этом же году и закончил свое существование. С этого времени в России «русский» стал заменяться на «советский», а современников не очень-то любили. По поводу закрытия журнала И.Груздев писал Максиму Горькому: «…это было единственное место, где можно было бы все же сказать о литературе то, что считаешь нужным сказать. И поэтому бесконечно жаль, что его уже нет. Противно смотреть, как мухи-критики мешают хорошим писателям работать. Это было всегда, но никогда не было такого положения, чтобы мушиное мнение было окончательным.» Вот вам и свобода слова, вот вам и мечта об отделении искусства от государства. Но это о литературе вообще, а вот о поэзии в частности я бы хотела написать с цитатой Томаса Элиота о связи языка и его жизни с поэзией. Но книжку с цитатой Машка утащила в школу, ей задали выучить длинное стихотворение о природе, но она, как обычно, не пошла по легкому пути. Тютчев и Фет остались на полке, Есенина я даже предлагать побоялась. Лешка вручил ей Томаса Элиота, сама она погрузилась в Ахматову, а я, как попытку конформизма, подсунула Георгия Иванова — все не замыленные классики из учебника. Конечно, Иванов, был прочитан и отставлен в сторону. Машка не из тех, кто выбирает конформизм. В результате был найдет «Летний сад» Ахматовой, когда она немного отвлеклась от себя и посмотрела вокруг. То же, конечно, не природа. Но Томас Элиот тоже был взят в школу, как тяжелая артиллерия. И эта девочка придет домой и будет недоумевать, почему все считают ее непохожей на других, и почему на школьный конкурс пойдет не она. И это еще учительнице повезло, что Кавафис не писал про природу. Наверное, из окна борделя, в котором он обитался был не очень живописный вид. Да и Египет не склоняет писать о природе, она там особо не меняется, и философские мысли навевают в основном старые камни и мифы, а не пальмы и песок. Так что я жду результатов урока литературы, а также книгу с цитатой Элиота, чтобы продолжить думать о поэзии, языке и литературе.

Вот уже второй год я пытаюсь объяснить Шерзоду, что такое хаш. Сварить его у меня не получалось, в этом году мясо так заледенело, что в новый год мы даже на холодец не смогли ничего отпилить. Зато Лешка подарил мне очередную кулинарную книгу. На этот раз Сталика с мясными рецептами. И тут выясняется, что в Узбекистане тоже есть свой хаш, только он не называется азербайджанским словом, а имеет свое узбекское название и рецепт. И называется все это каля-гушт, или голова-мясо. Они просто там не ноги варят, а голову, и получается то же самое. Вобщем надо будет попробовать. Правда, мы с Зариной пока книжку листали, все слюной изошли и решили быстренько сделать самсу. Я раньше думала, что там с тестом возни столько (поэтому я тесто покупаю, а делаю просто начинку), но Зарина это тесто за 20 минут делает. Мы уже через час самсу уминали за обе щеки. Опять, конечно, без хаш-каля-гушт остались, но это дело попровимое.